– Это я уже поняла. Я с вами не знакома, сэр: похоже, вы в городе человек новый, но ваши манеры явно оставляют желать лучшего, – сухо заметила Камилла. – Никто не смеет разговаривать с Сантосом подобным образом!
– Прошу вас, забудьте об этом досадном недоразумении, я постараюсь загладить свою оплошность, – заторопился смущенный клерк. – Меня зовут Боб Перкинс, я сделаю все, чтобы устроить вас поудобнее, миссис Кастельо.
Сантос улыбнулся про себя: все-таки Камилла не так уж сильно изменилась. В ней по-прежнему сказывалась кровь Монтесов!
– Все это не имеет значения, Камилла. Я прекрасно переночую в «Золотом самородке».
При упоминании имени Камиллы глаза клерка вспыхнули. Всего неделю назад мистер Кингстон предупредил всех служащих, что следует ждать появления женщины по имени Камилла Монтес и немедленно известить его о ее прибытии. Может, это она и есть? Фамилия другая, но не исключено, что мистер Кингстон ожидает приезда именно этой дамы. И ожидает, судя по всему, с нетерпением: он потребовал, чтобы ему дали знать в ту самую минуту, как она появится в городе.
К этому моменту Хуан уже успел перенести в вестибюль вещи Камиллы и застыл возле них со шляпой в руке, дожидаясь дальнейших указаний отца.
– Вам понадобится комната или номер-люкс, миссис Кастельо? – любезно спросил администратор в надежде убедить ее остановиться в Кингстон-отеле. Он догадывался, что Хантер Кингстон задаст ему жару, если узнает, что он нагрубил этой женщине.
И опять Сантос заговорил прежде, чем Камилла успела открыть рот для возражения.
– Разумеется, сеньора снимет номер-люкс.
– Я не останусь там, где не желают принимать тебя, Сантос! Я тоже прекрасно могу переночевать в салуне, – она гордо повернулась к человеку за стойкой. – Если Сантос в вашем отеле нежеланный гость, мне здесь делать нечего!
Клерк смущенно опустил глаза под ее ослепительно синим взглядом и впервые заметил клетку с соколом. Услыхав разгневанный голос хозяйки, Цезарь беспокойно захлопал крыльями, и Камилла, наклонившись, ласково провела рукой по его оперенью.
Боб Перкинс облизнул пересохшие губы и снова поднял на нее взгляд.
– Я очень прошу вас остаться, миссис Кастельо… Поверьте, я сожалею о своих словах! И вы, и ваш вакеро – желанные гости в Кингстон-отеле.
Боб прекрасно понимал, что сохранить за собой место администратора он сможет, только если сумеет быстро загладить свою неловкость.
– Ведь вы и есть дочь Сегина Монтеса, верно? – не удержался он.
– Вообще-то, вас это не касается, сэр, но… Да, я его дочь.
– Многие были уверены, что вы непременно вернетесь, раз уж ваш отец умер такой страшной смертью.
Сантос бросил на него испепеляющий взгляд. Он собирался поговорить с Камиллой наедине, как следует ее подготовить, а уж потом рассказывать, каким образом умер ее отец.
– Не понимаю, о чем вы говорите, мистер Перкинс… – растерялась Камилла.
– Весь город знает, что вашего отца убили. Все мы не сомневались, что ваше возвращение в Сан-Рафаэль – лишь вопрос времени.
Камилла обернулась к Сантосу, чувствуя, как кровь застучала в висках. Прочитав смятение и ужас в ее глазах, он взял ее за руку и покачал головой, призывая хранить молчание. Надо было непременно остановить ее, прежде чем она начнет задавать вопросы.
– Проследите, чтобы вещи сеньоры Кастельо отправили в ее номер. Она перенесла долгое и утомительное путешествие, и я хочу, чтобы ей подали плотный ужин перед тем, как она ляжет спать.
Камилла чуть не плакала от нетерпения и досады. Ей хотелось стукнуть кулаком по стойке, накричать на Сантоса… Почему он не рассказал ей всю правду? Почему не сказал, что ее отца убили?! Заметив его молчаливый знак, она стиснула зубы, чтобы обуздать свое горе, но рука ее задрожала, когда она поставила на стойку клетку с птицей.
– Пожалуйста, отнесите сокола ко мне в комнату, – тихим, срывающимся от волнения голосом попросила она клерка. – Только будьте осторожны, следите, чтобы клетка ненароком не открылась: Цезарь может стать очень опасным.
Словно во сне Камилла позволила Сантосу вывести ее из гостиницы и направилась вместе с ним вниз по улице, ведущей к винному погребку, который находился в дальнем конце города. Боб Перкинс с недоумением посмотрел ей вслед. Почему она вела себя так странно? Неужели не знала, что ее отец убит?
Камилла не слыхала громкой музыки, льющейся из окон «Золотого самородка», когда они проходили мимо, не обратила внимания на любопытные взгляды, встретившие ее и Сантоса при входе в погребок. В ушах у нее по-прежнему звучали слова Боба Перкинса о том, что ее отец убит.
Сантос провел ее через зал в заднюю комнату и закрыл дверь, чтобы им не мешали. Взяв ее за руку, он почувствовал, как сильно она дрожит.
– Мне очень жаль, что тебе пришлось услышать об этом от чужого человека. Я хотел сам все рассказать.
Камилла резко вырвала у него руку; слезы неудержимо катились по ее щекам, ей пришлось крепко ухватиться за спинку стула, чтобы унять дрожь в пальцах.
– Почему ты мне не сказал сразу? Что случилось? Кто убил моего отца? Убийцы найдены? Наказаны по закону?
Сантос опустил голову, не смея встретиться с нею глазами.
– О таких вещах трудно писать в письме… Я не знаю, кто убил твоего отца, Камилла. И шериф тоже не знает.
Колени Камиллы подогнулись, и она без сил опустилась на стул. Некоторое время длилось тяжелое молчание.
– Начни с самого начала, Сантос. Расскажи мне все, – проговорила она наконец.
В глазах старшего вакеро блеснули слезы, когда он сел напротив хозяйки.
– Я расскажу все, что знаю, но сначала скажи мне: может быть, ты голодна? Хочешь что-нибудь выпить?
– Нет.
Закинув ногу на ногу, Сантос принялся машинально крутить серебряное колесико шпоры, даже не замечая раздававшегося при этом легкого позвякиванья.
– Хотел бы я избавить тебя от этого, Камилла…
– Расскажи мне о моем отце! – настойчиво повторила она.
Сантос глубоко вздохнул.
– Признаться, у меня давно уже было дурное предчувствие. Я только не ожидал, что это случится так скоро… Мы загоняли молодняк для весеннего клеймения. Твой отец опоздал на выгон, и я начал беспокоиться. Дело шло к вечеру, а он так и не появился. Тогда я вернулся к дому, но мне сказали, что он выехал рано утром, как и было условлено. Твой отец ни разу не пропустил первого дня весеннего клеймения за все годы, что я его знал. Я понял, что произошло несчастье. Мы с сыновьями объехали всю долину и нашли его уже на закате… Он лежал в реке лицом вниз. Когда мы подняли тело, я обнаружил, что ему стреляли в спину. Стали искать следы, но так ничего и не нашли… Думаю, тот, кто в него стрелял, прятался в засаде на вершине Медвежьего холма.
